I. Введение.
В многочисленной популярной литературе о путешествиях А.С.Пушкина, например, в книге П.Боголепова «Тропа к Пушкину» (М.: Детская литература, 1967) в разделе «Где жил и бывал поэт», перечислены многие города и села, где бывал поэт даже проездом, но нет упоминания ни о Старочеркасской, ни о Новочеркасске, ни тем более об Аксае. Ничего не сказано о пребывании его в наших краях и в книге «Пушкинские места России» (М., 1984) А ведь Пушкин бывал здесь не только проездом.
II. Основная часть.
Первое пребывание поэта в Приазовье и на Дону в конце мая — начале июня 1820 года (десятых числах июня по новому стилю) было особенно богато впечатлениями. Тогда он попал в эти места во многом случайно. Отъезд из столицы не был продиктован его собственным желанием: приказ покинуть Петербург был для Пушкина неожиданным. Тучи над головой Пушкина собрались из-за его поведения в обществе и оды «Вольность», где наряду с другими была затронута запретная во времена Александра тема цареубийства. Император Александр I намеревался вынести строгий вердикт касательно дальнейшей судьбы молодого вольнодумца. Однако в судьбе Пушкина приняли участие некоторые влиятельные лица, в том числе и директор Лицея Е.А.Энгельгардт, который в беседе с императором положительно отозвался о своем бывшем ученике. В конце концов наказанием для поэта стал перевод его на службу в попечительный комитет о колонистах южной России.
Весной 1820 года Пушкин выехал из столицы по направлению к южным границам России. Это было первое в его жизни самостоятельное большое путешествие. Побывав по служебным делам в Киеве, поэт отправился в Екатеринослав (ныне Днепропетровск), где должен был дожидаться своих спутников. Позже Пушкин в письме к брату рассказал об этих событиях: «Приехав в Екатеринослав, я соскучился, поехал кататься по Днепру. Выкупался и схватил горячку, по моему обыкновению. Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня…Сын его предложил мне путешествие к Кавказским водам…Два месяца жил я на Кавказе; воды мне были нужны и чрезвычайно помогли…» [2, стр.7]
Основным источником для определения маршрута А.С. Пушкина в этом путешествии является «Путевой журнал генерала Раевского». Почтовый тракт, которым ехали Раевский и Пушкин, шел через Мариуполь. «Близ Мариуполя, — писал Н.И. Раевский дочери, — открыли глаза наши — Азовское море. Мариуполь, как и Таганрог, не имеет пристани, но суда пристают по глубине ближе к берегу. 40 лет как населен он одними греками, торгуют много хлебом, скотом, окружен землями плодородными». Проехав Мариуполь, Таганрог, Ростов, Раевский и Пушкин прибыли в станицу Аксайскую, одно время оспаривавшую право у основанного в 1805 году г. Новочеркасска стать столицей области войска Донского.Раевский писал: «Станица Аксайская, вверх по которой в 35 верстах перенесена столица донских казаков и названа Новым Черкасском. В Аксаях должен был я переправляться через Дон».7 июня Раевский и Пушкин отправились в Новочеркасск в гости к донскому атаману Андриану Карловичу Денисову. «Новый Черкасск,- писал Раевский, — город весьма обширный, регулярный, но еще мало населенный, на высоком степном месте, на берегу р. Аксай, которая теперь в половодье разливами соединяется с Доном».Новочеркасск в 1820 г. представлял небезынтересную картину. С северо-запада к городу вплотную примыкала татарская станица, к северо-востоку за рекой Тузловой располагалось калмыцкое становище (Хотун); а с юга — из Нахичевани и Таганрога сюда наезжали с товарами армяне и греки. Отобедав у Денисова, Пушкин и Раевский возвратились в станицу Аксайскую водным путем. Ехали вдоль берега «с разнообразными долинами, холмами, виноградными садами, все были восхищены «этим видом степного уголка земного шара». На другой день после визита в Новочеркасск путешественники в шлюпке совершили поездку в старый центр войска Донского — Старый Черкассы Они обошли всю станицу, осмотрели ее достопримечательные места и памятники казачьей старины, на следующий день продолжили свое путешествие.
Встретившись с Раевскими, поэт продолжил свое путешествие, и поездка стала более легкой и приятной, наполненной интересными встречами, неожиданными событиями, яркими впечатлениями. Поэт чувствовал себя просвещенным путешественником, который, преодолевая расстояния, приобретает познания в географии, истории, культуре. Среди новых картин, открывшихся взору юноши, Дон занял особое место. Знакомясь с донской землей, Пушкин был внимателен к живописной природе края, к его героической истории, к особенностям быта и характера населявших его жителей.
Из Екатеринослава до Мариуполя и далее до Таганрога путники ехали двое суток, преодолев с небольшими остановками более 300 верст (около 324 км). В тот год начало лета в Приазовье было сухим и жарким. Дон после снежной русской зимы разлился особенно широко. Время от времени путешественники останавливались отдохнуть. Иногда дорога приближалась к водным просторам, что было особенно приятно, и Раевский — старший писал дочери о первой встрече с морем: «Близ Мариуполя открыли глаза наши Азовское море».[2, стр.9]
В Таганрог приехали рано, остановились у градоначальника Петра Афанасьевича Папкова, на Греческой улице, вблизи моря. (Дом под номером 40, стоящий на углу Греческой и Некрасовского (ранее Дворцового) переулка, известен ранее как путевой дворец Александра I, посетившего город в 1818 году. Через семь лет в этом же доме окончился земной путь императора. В настоящее время мемориальная доска на фасаде этого дома гласит: «В этом доме в июне 1820 года останавливался по дороге на Кавказ великий поэт А.С.Пушкин и герой Бородинского сражения 1812 года генерал Н.Н.Раевский»).[1, стр. 47]
История города Таганрога, бывшей военно – морской крепости Троицкой , была хорошо известна не только генералу Раевскому и его сыну – гусарскому ротмистру, но и Пушкину, живо интересовавшемуся историей России, особенно эпохой Петра I. А город этот своим существованием был всецело обязан Петру. В 1696 году, после взятия у турок Азова, чтобы накрепко утвердиться на берегах Азовского моря, нужен был флот, а для флота – удобная гавань и верфь. Таким удобным для гавани местом Петр признал мыс на северном берегу моря, носивший имя Таганий Рог. Через два года здесь началось строительство гавани, крепости и города. Было выстроено 206 каменных домов, а дворов в крепости и пригородных слободах насчитывалось 1357. (Это гораздо больше, чем в строящемся примерно в те же годы Петербурге. К примеру, жителей в Таганроге в 1711году было более восьми тысяч, столько же в Петербурге). Царь Петр первоначально даже имел намерение перенести столицу России из Москвы в Таганрог, и лишь в результате победы на Балтике новую столицу царь Петр заложил в 1703 году на Неве. В 1710 году началась новая война с Турцией. Россия потерпела поражение. По Прутскому мирному договору 1711 года Россия возвращала Турции Азов и обязывалась разрушить Таганрог. Крепость и город разрушили, и русские покинули его. В 1768 году снова началась русско – турецкая война, и уже через год в Таганрог вступили русские войска. С этого времени Таганрог окончательно закрепился за Россией. (Тема Таганрога у Пушкина предстает в материалах к «Истории Петра». Указывая год, он упоминает об основных событиях правления царя, отмечая и те, которые были непосредственно связаны с городом. Все факты (в том числе о разорении Таганрога, о приказе Петра сжечь в Таганроге и Азове корабли) приводятся Пушкиным без личных оценок.)
Благодаря присутствию Раевского знакомство Пушкина с Доном было многообразным и полным: в путешествии формировался интерес поэта к темам, которые станут основными в его творчестве – военная история России, правление Петра и Екатерины II, история казачества, характеры Разина и Пугачева. Вместе с тем во время этого путешествия Пушкин впервые увидел удаленную от центра провинциальную Россию. Ее облик, быт и нравы обитателей приграничных губерний видоизменяли представления о мире столичного жителя.
Следующим пунктом путешествия был город Ростов (ныне областной город Ростов-на-Дону). Основанный в 1749 году, первоначально он был всего лишь таможней в устье речки Темерник. Лет через 20 неподалеку от таможни была поставлена крепость Дмитрия Ростовского с высокими каменными стенами. Крепость имела форму пятиугольной звезды и была форпостом на южной границе государства.
Крепость Дмитрия Ростовского была хорошо известна генералу Раевскому. Еще 12-летним мальчиком он около года жил в этой крепости с матерью, когда его отчим ходил на Кубань вместе с Суворовым. Рассказы Раевского, основанные на его детских и юношеских (1795 г.) впечатлениях, подготовили поэта к встрече с грозной цитаделью. Однако в 10-х годах XIX века при отсутствии интереса Александра I к фортификационному искусству Димитриевская крепость уже не производила впечатления мощного и дееспособного сооружения, каким она была ранее. Раевский же помнил большую, хорошо оснащенную крепость, и его воспоминания о событиях прошлых лет возбуждали поэтическое воображение Пушкина. Но ожидания поэта не оправдались, и он не мог не быть разочарован. (Вспомним, что такое же разочарование испытает герой «Капитанской дочки», приехавший служить в пограничный гарнизон и ожидавший увидеть крепость внушительных размеров, с многочисленными оборонительными сооружениями, что не соответствовало тому, что он видел в реальности.)
Таким образом, знания и впечатления Пушкина времени его приезда в Ростов с генералом Раевским, помнившим боевое и деятельное прошлое донских крепостей и особенно Димитриевской, оказали определенное влияние на воображение поэта, умевшего сохранить, а затем извлечь из памяти то, что ему было необходимо для создания нового произведения.
Миновав территорию крепости, поставленной Дмитрием Ростовским, путники вновь увидели разлившийся, сверкающий, великолепный Дон. А далее их ждал армянский город Нахичевань (армяне сюда были переселены из Крыма в 1779 году). Проезжая по Нахичевани, задержались у базара. Многоязыкая пестрая толпа поразила воображение поэта. Оригинальные лица и одеяния людей, строения города и его хорошая планировка – все привлекало внимание генерала и его спутников. Контраст между только что виденными казенными, унылыми постройками крепости и раскрывшейся перспективой улицы с оживленной жизнью, несомненно, производили впечатление на путешественников тех лет. Впечатление это дополняла перемена в самом быте поселений, расположенных всего в полутора верстах друг от друга. Отличие было во всем: в лицах, покрое одежды, непривычном говоре. Когда возвращались в ожидавшие их кареты, Пушкин сказал: «Я жаждал краев чужих. Я знал, что полуденный воздух оживит мою душу. Но я не знал, что и на отечественном юге так много любопытного, достойного пера поэта. Прелестный край !» [3, стр. 18]
Из Нахичевани путь держали в казачью станицу Аксайскую. Уже в сумерках переезжали Кобякову балку. Услышав от проводника название балки, Пушкин спросил: « Не по имени ли половецкого хана названа эта балка?». «Надо полагать, что так, — отвечал казак – проводник. – Бают у нас, в этой балке была стоянка хана». «И не в этой ли балке томился в плену Игорь Святославович, князь Северский?»– не то спрашивая, не то утверждая, говорил Пушкин. Но проводник ничего не знал о князе Игоре и промолчал…[3, стр. 18]
Дорога проходила через рощу и остатки сада дачи атаманов Ефремовых. Слева от дороги увидели огромный раскидистый дуб. Судя по толщине его ствола у основания, дуб был очень стар. (Этот дуб, находившийся на территории хутора Большой Лог Аксайского района, где проходил почтовый тракт, погиб в конце XX века. Спил части ствола обхватом в 4 метра можно видеть во дворе Акасайского историко – краеведческого музея). «Какое могучее дерево и какая сила жизни!» — думал Пушкин, любуясь зеленым великаном.
Через 8 лет, в 1828 году, во втором издании поэмы «Руслан и Людмила», впервые был напечатан пролог «У лукоморья дуб зеленый». О том, где находится знаменитое «лукоморье», существует несколько предположений, бытующих среди пушкинистов и краеведов. Установить его точный «адрес» не представляется возможным, и предположения эти множатся. Реальное «лукоморье» — разумеется, один из мифов, но мифов, рожденных не на пустом месте. Именно проезд поэта побережьем Азовского моря в июне 1820 г. Породил версию «азовского лукоморья». «Лукоморье, — сообщает В.И.Даль в своем Толковом словаре, — морской берег, морская лука; поминается в сказках».[3, стр. 21] Таганрогскому заливу как нельзя точно подходит название лукоморья. И, видимо, этот залив еще издревле у славян так и назывался, и Даль разъясняет, что были «лукоморские половцы, жившие по Азовскому морю». В Таганроге также могут рассказать о том, огромная шелковица близ дворца Александра I, где останавливался поэт, была «переосмыслена» им, став в стихах дубом. В целом же, другого лукоморья, кроме азовского, Пушкин не видел, не знал. Когда Пушкин писал свой чудесный пролог, он, конечно же, видел перед собой азовское лукоморье, а невдалеке от него старый дуб. Впрочем, и само низовье Дона (да еще в половодье) могло восприниматься как продолжение лукоморья.
Переночевав еще одну ночь на Аксайской почтовой станции, утром 2 июня 1820 года Раевские и Пушкин отправились на шлюпках в станицу Старочеркасскую, которая до 1805 года была столицей вольнолюбивого донского казачества. Они обошли в станице все, «что там есть достойного», как отметил в своем письме к дочери Н.Н.Раевский. Побывали и в войсковом Воскресенском соборе, где Пушкин не мог не обратить внимания на цепь Степана Разина, хранившуюся здесь. По преданию, этой цепью плененный Разин, уроженец Черкасска, был прикован, когда весной 1671 года содержался здесь перед отправкой в Москву. Пушкина и ранее интересовала личность этого донского бунтаря. И сейчас, когда он увидел реликвию, может быть, у него уже складывались строки стихов о народном герое. Позже в письме к брату Льву Сергеевичу, поэт назовет Разина «единственным поэтическим лицом русской истории».
Полные впечатлений, Раевские и Пушкин уезжали из Старочеркасска. Посещение разжалованного в станицу города, где храмы, дома, площади хранили память о великой истории донского казачества, безусловно, запомнились поэту. В сентябре 1820 года Пушкин писал брату: «Когда–нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков – теперь тебе не скажу о них ни слова».[3, стр. 32] Переправившись на левый берег Дона, путешественники продолжили свой путь на Кавказ, проехав по донской земле еще двести верст, следуя через станицы Махинскую, Кагальницкую, Мечетинскую, Егорлыкскую и далее – в Пятигорск.
В мае 1829 года Александр Сергеевич Пушкин вновь ехал через донские и сальские степи на Кавказ, в действующую русскую армию: в тот год Россия воевала с Турцией. В самом начале войны Пушкин подал правительству просьбу зачислить его в армию. Ему ответили, что все места заняты. Пушкин понимал, что своим отказом правительство выражало ему политическое недоверие. И тогда он решил ехать в действующую армию без разрешения. Ему было ясно, что, выехав без разрешения царя и шефа жандармов Бенкендорфа, он навлекает на себя их гнев и что потом ему придется оправдываться и подыскивать благовидные мотивы, объясняющие его внезапный отъезд, но это будет потом, а сейчас им владело чувство свободы, раскованности, словно вырвался он из тюремной камеры.
Пушкин ехал быстро, подолгу нигде не задерживался. Первую большую остановку сделал в Новочеркасске на почтово – ямщицкой станции, в одноэтажном деревянном доме на Атаманской улице. Потом снова был Аксай, где, стоя у обрыва, поэт смотрел на Задонье, на слияние реки Аксая с Доном и вспоминал свою первую поездку по этим местам 9 лет назад.
Далее путь держали на Ставрополь. Вскоре показался калмыцкий улус. Чуть поодаль калмыцкого становища увидели избу почтовой станции, где и решили заночевать. Немного осмотревшись, Пушкин пошел к калмыцким кибиткам. В одной из кибиток, куда зашел поэт, сидел на полу пожилой калмык в пестром халате с широкими рукавами. Старуха что-то помешивала в котле большим деревянным черпаком. Поодаль сидела за шитьем молодая калмычка, судя по всему – их дочь.
Старуха разлила по кружкам из котла чай с бараньим жиром и солью. Молодая калмычка предложила гостю свой ковшик, и, подчиняясь правилам гостеприимства, Пушкин храбро хлебнул. Калмыцкий чай ему не понравился, и он попросил чем – нибудь заесть. Позже этот эпизод Пушкин опишет в «Путешествии в Арзрум».
Образ молодой красавицы – калмычки, кочующей в кибитке, еще долго не покидал воображение поэта. Ставя рядом с петербургскими модницами степную красавицу, он не без удивления находил, что образ этой милой калмычки чем-то близок и дорог. Впечатления эти вылились наконец в стихотворение «Калмычке». Это было 22 мая 1829 года, когда он на три дня задержался в гостинице Владикавказа:
Прощай, любезная калмычка!
Чуть-чуть, назло моих затей,
Меня похвальная привычка
Не увлекла среди степей
Вслед за кибиткою твоей.
И далее:
Друзья! Не все ль одно и то же:
Забыться праздною душой
В блестящей зале, в модной ложе
Или в кибитке кочевой?
А через семь лет Пушкин напишет в известном стихотворении «Памятник»:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
19 июля 1829 года Пушкин покинул Арзрум и двинулся на север. Теперь он ехал не спеша, почти на две недели задержался в Тифлисе и, по знакомой уже Военно – Грузинской дороге прибыв снова во Владикавказ, пересел с коня в коляску. В Ставрополье он простился с горами и ущельями с их туманами, водопадами и шумными потоками больших и малых рек, с гортанным говором горцев, их саклями, где не раз останавливался он на ночлег, деля с хозяевами их бедный ужин…
На обратном пути снова переправлялись через Дон. Не впервые Пушкин был в этих местах, но всякий раз его волновала эта река – колыбель казачьей вольницы. Именно тогда и родились знаменитые строки стихотворения «Дон»:
Блеща среди полей широких,
Вот он льется!.. Здравствуй, Дон!
И тут же, как это бывает у людей при встречах, передал ему поклон от казаков – донцов из далекого Арзрума:
От сынов твоих далеких
Я привез тебе поклон.
За Аксаем, у полуразрушенной дачи Ефремовых, недалеко от моста Пушкин вновь увидел раскидистый древний дуб и поприветствовал его как давнего знакомца. «Что за дивный край! – возможно, думал Александр Сергеевич. – Остров Буян, как в сказке моей доброй няни, лукоморье, дубы – великаны, патриархи лесов; казаки с их пестрыми нарядами и своеобразием лиц, вечно готовые драться. А их романтическое прошлое! Край Степана Разина, родина бунтаря и потрясателя основ русской государственности Емельяна Пугачева. Поистине сказочный край!»[3, стр. 47]
III. Заключение.
Друг А.С.Пушкина, врач, писатель, автор «Толкового словаря живого великорусского языка», В.И.Даль писал: «Много алмазных искр Пушкина рассыпались тут и там в потемках, иные уже угасли и едва ли не навсегда; много подробностей жизни его известно на разных концах России; их надо бы снести в одно место». В своём исследовании я попыталась собрать воедино разрозненные сведения о пребывании поэта на Дону и в Приазовье, в тех местах, где я живу и где мне удалось побывать. Данное исследование, на мой взгляд, может и должно быть использовано не только на уроках изучения Донского края, но и на уроках литературы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
Андрианов В.И., Терещенко А.Г. «Памятники Дона». Ростов-на-Дону, Ростовское книжное издательство,1981.
Балашова И.А. «Путешествие А.С.Пушкина по донскому краю в 1820 году». Ростов-на-Дону, Донской издательский дом,1999.
Гнутов В. «Поэт в краю степей необозримых». Ростов-на-Дону, Ростовское книжное издательство,1985.
«А.С.Пушкин и юг». Международная научно-практическая конференция г. Ростов-на-Дону, 12-15 мая 1999 года. Тезисы и доклады. Ростов-на-Дону,1999.
Друзья Пушкина. Переписка; Воспоминания; Дневники. В 2-х тт. Т.2. М., 1980.
Мамыкина В.А., Хрусталев Ю.П. «Береговая зона Азовского моря». Ростов-на-Дону, 1980.
Источник
